Статья изначально опубликована в сборнике статей 80-й международной научной конференции Латвийского Университета. Статья доступна на сайте
Институт особой конфискации имущества в действующей редакции был введен 1 августа 2017 года с поправками в Уголовном законе [Латвийской Республики]. В 2018–2019 годах в Латвии происходил «капительный ремонт» банковского сектора, в рамках которого была усилена борьба с легализацией средств, полученных преступным путем, а общий объем арестованных финансовых средств превысил миллиард евро. Сейчас по большей части арестованных финансовых средств истек максимально возможный срок ареста и дела о конфискации имущества, полученного преступным путем, постепенно попадают в суд, где большинство из этих дел рассматриваются по статье 59 Уголовно-процессуального закона, то есть не выдвигая обвинений против физического или юридического лица, а фактически ведя процесс «против имущества».
В целом процессы о признании имущества полученным преступным путем свидетельствуют о систематическом нарушении прав на собственность – конфискации имущества без фактических доказательств о его преступном происхождении. Из судебной практики следует, что прокурору в суде как правило было легко доказать или даже не приходилось вообще доказывать преступное происхождение имущества, а владельцу арестованного имущество было трудно или даже невозможно доказать законное происхождение того же имущества.
С учетом растущего количества дел этой категории и объемов финансовых средств, фигурирующих в них, негативное влияние этой проблематики на интересы общества очень высоко и вызывает обоснованные опасения насчет правомерности.
Стандарт доказательства
Не могу согласиться с методом доказательства преступного происхождения имущества, предложенным Службой финансовой разведки (СФР), поскольку этот метод делает главным доказательством саму неспособность физического или юридического лица доказать законное происхождение имущества, вместо того, чтобы концентрировать внимание на получении доказательств преступного происхождения имущества. Однако, доказательство реального преступного происхождения имущества необходимо для применения стандарта перевеса доказательств «вероятнее всего».
Анализ судебных практик показал, что на данный момент конфискация ведется, не достигая уровня перевеса доказательства «вероятнее всего», зачастую ограничиваясь низшим стандартом – совпадением с признаками легализации. Столь упрощенное и поверхностное толкование закона в методических документах и практика доказательства преступного происхождения имущества свидетельствует либо о неправильном определении предмета доказательства, либо неправильном понимании презумпций и уровней совокупности доказательства, иными словами доказательных стандартов.
Доказательство преступного происхождения
В делах о конфискации не выясняют существенное – преступное происхождение имущества –, заменяя его на несущественное – подозрительные действия с имуществом. Суду не обязательно доказывать действия, проводимые с имуществом в период «преступного владения им», кроме случаев, когда это необходимо для доказательства причинно-следственной связи – для констатации факта, что подверженное конфискации имущество и есть то же самое, которое возникло в результате совершения имущественного преступления. Необходимо как минимум с помощью установленного законом стандарта доказательства констатировать, что, вероятнее всего, совершено преступление и существует причинно-следственная связь между совершенным преступлением и конфискуемым имуществом. Легализация средств, полученных преступным путем, не создает преступного имущества, это действие с имуществом, которое уже было получено преступным путем до совершаемых с ним действий.
По сути суды в признании презумпции (о происхождении) опираются на презумпцию (о действиях по легализации). Такая презумпция о преступном происхождении имущества, которая опирается на презумпцию о легализации, недопустима. Также недопустима симуляция доказательства, которая возникает в нынешней судебной практике – не констатируется ни факт совершения преступления, ни объем преступного имущества, полученного в результате этого преступления, ни причинно-следственная связь подверженного конфискации имущества с совершенным преступлением и возникшим в результате этого имуществом, а имущество признается полученным преступным путем, поскольку действия, проведенные с ним, соответствуют тем действиям, которые могли бы быть проведены для легализации средств, полученных преступным путем.
Доказательство происхождения имущества
Догматичное предположение, что владельцу имущества не должно составлять труда доказать законное происхождение его имущества, на практике не подтвердилось и вводит в заблуждение суд и следователей, приводя к необоснованным предположениям, например, если физическому или юридическому лицу трудно доказать законное происхождение имущества, значит, вероятнее всего, его происхождение не законное. Суду следует учитывать объективные возможности этого лица доказать происхождение имущества и, если доказательства недоступны по уважительным причинам, применяет презумпцию законного происхождения имущества, как это делается в гражданско-правовых отношениях. Или хотя бы не считает отсутствие таких доказательств – доказательством преступного происхождения имущества. Однако на практике суды считают, что неспособность или нежелание этого лица доказывать законное происхождение имущества, является одним из самых весомых доказательств для признания имущества полученным преступным путем.
С учетом того, что подозрения в преступном происхождении имущества обычно относятся к сделкам, в которых владелец арестованного имущества даже не принимал участие, важно понимать, какое именно правовое обязательство на него накладывается:
Получение имущества означает сделку или другое правовое основание, путем которого человек получил имущество. И человеку нужно доказать законность сделки или другого правового основания (например, получения наследства, получения пособия по безработице). А выяснение происхождения имущества включает в себя неустановленное количество сделок и событий с момента возникновения имущества до его последнего владельца. Обязать физическое или юридическое лицо доказывать законное происхождение имущества означает наложить невыполнимое обязательство, поскольку зачастую данное лицо не может знать, да и не должно знать происхождение и историю имущества. О значимости получения имущества свидетельствует также судебная практика Европейского суда по правам человека, согласно которой добросовестность приобретателя исключает применение особой конфискации в отношении имущества, полученного добросовестным образом.
Здесь было бы к месту также заключение соответствующих экспертов во всех случаях, когда по причине объемов и сложности проведенных сделок необходимы специальные знания, которыми не обладает следователь и суд. Как юридическое лицо может доказать получение денежных средств законным путем, если арестованный остаток средств на счете возник в результате многолетней предпринимательской деятельности и невозможно констатировать одну сделку, в результате которой эти деньги возникли? На практике здесь должно быть два пути:
В реальности оба этих пути не реализуемы в качестве средства защиты для защищающегося лица, поскольку суды не могут провести аудит компании, а присяжные аудиторы не дают безусловных заключений о законности происхождения денежных средств, ссылаясь на возможное существование других фактов и обстоятельств, о которых аудиторы могут не знать. В свою очередь возникшие у физического или юридического лица препятствия (например, отсутствие документов по сделке по причине истечения срока их хранения) истолковываются не в пользу этого лица. Таким образом бремя доказательства законности происхождения денежных средств для этого лица фактически невыполнимо или его исполнение несоизмеримо обременительно, например, расходы на получение доказательств превышают размер стоимости самого арестованного имущества.
Проведя анализ нынешней судебной практики, напрашивается вывод, что в ходе процессов о признании имущества полученным преступным путем систематически нарушаются базовые права человека – право на собственность – в результате конфискации имущества, чье преступное происхождение не доказано в соответствии со стандартом перевеса доказательств.
Фактически главным обоснованием конфискации имущества, которое повторяется в большинстве судебных решений, является совпадение характера сделок с признаками подозрительных сделок, то есть применяется наиболее низкий возможный уровень совокупности доказательств. Конфискация на основании подозрений открывает широкие возможности самоуправства и ставит под угрозу сам институт прав собственности.
Вадим Рейнфельд, Mg.iur., докторант Юридического факультета Латвийского Университета.
