За последние годы нормативные акты в сфере регулирования предотвращения легализации средств, полученных преступным путем, существенно изменились. На эту тему ведется много дискуссий, на сегодняшний день образуется судебная практика в решениях об аресте имущества и последующей конфискации средств. Нормы интерпретируются и применяются также правоохранительными органами, поэтому важно проанализировать и актуализировать дискуссии о возможных проблемах с применением этих норм.
Я изучил материалы 30 уголовных процессов, которые были доступны владельцам арестованного имущества, и в этом блоге я хочу поделиться своими выводами на эту тему.
Одним из ключевых выводов стало то, что во всех делах владелец арестованного имущества не является подозреваемым, и, насколько можно судить по материалам дела, подозреваемым в этих делах не признано никакое другое лицо. Также в этих делах нет пострадавших, однако, несмотря на это, арест финансовых средств произошел. Стоит подчеркнуть, что арест финансовых средств затрагивает права человека в большей степени, чем аресты других видов имущества, поскольку с момента применения ареста владелец фактически лишается возможности распоряжаться своим имуществом – рассчитываться с помощью этих финансовых средств, оплачивать счета, делать заказы и тому подобное.
Рассматривая материалы уголовных дел, невооруженным глазом виден ряд нарушений прав, предусмотренных Конституцией Латвийской Республики, в том числе равенство перед законом, право на справедливый суд и, конечно же, право на собственность.
Сроки ареста имущества
Одной из основных проблем в этих делах являются несоизмеримо долгие сроки ареста имущества. На досудебной стадии уголовного процесса срок ареста имущества может достигать 31 месяца, к тому же счет этого срока приостанавливается после передачи дела в суд. Следственно, с точки зрения владельца арестованного имущества и фактической ситуации арест продлевается еще на срок ведения судебного процесса, что делает общий срок ареста абсолютно непрогнозируемым. Помимо этого, такого рода ограничения могут иметь существенное влияние на материальное положение владельца средств или, например, на развитие его бизнеса. Несоизмеримо и несправедливо также то, что сроки ареста одинаково длительны как для владельца арестованного имущества, так и для подозреваемого.
Презумпции
Еще одним аспектом, которому не уделяется должное внимание, является применение презумпции, поскольку в этих делах она была применена неправильно. Создание института предположительно преступного имущества позволяет отделить такого рода имущество от всего остального имущества, то есть предположительно законного имущества. Исходя из принципа равноправия, отношение к предположительно законному имуществу и его владельцу должно отличаться от отношения к предположительно преступному имуществу и его владельцу.
Также напрашивается вывод, что на практике часто путают два понятия: предположительно преступным путем полученное имущество и вероятно преступным путем полученное имущество. Таким образом развивается практика неправильного применения правовых норм.
Методический материал и закон
Из проведенного анализа следует, что единственным обоснованием во всех решениях судей следствия была констатация совпадения с описанными в методологии Службы финансовой разведки признаками сделок, которые вызывают подозрения в том, что денежные средства, возможно, имеют преступное происхождение.
Проблема в том, что легализацией ошибочно считается совпадение какого-либо действия с признаками, описанными в методологии, но не включенными в должным образом принятый закон. Здесь возникают обоснованные подозрения в правомерности таких решений, поскольку лишь наличие признаков — не может быть основанием для ограничения прав собственности. То есть, нельзя криминализировать какое-либо действие на основании методического материала и ограничивать права собственности, обосновывая это лишь такой аргументацией.
По моему мнению, в первую очередь, стоит рассмотреть, имеется ли законное основание для предположения преступного происхождения имущества, то есть, принадлежит ли имущество субъекту, признанному подозреваемым, или связанному с ним лицу, согласно положениям части второй и третьей статьи 7011 Уголовного закона Латвии. 11 Если презумпция преступного происхождения имущества не может быть применена, то суд должен констатировать реальное преступное происхождение, в том числе то, в результате какого преступного деяния получено это имущество (предикативное преступление), какова причинно-следственная связь арестованного имущества с предикативным преступлением и насколько обоснована легальность происхождения имущества.
По всем этим проблемам я вижу одно решение – не применять арест при отсутствии доказательств о реальном преступном происхождении имущества. Во-первых, в решениях следует четко разделить случаи применения презумпции, во-вторых, в тех случаях, где презумпции нет, всегда давать оценку по трем ключевым условиям для ареста: наличие предикативного преступления, наличие причинно-следственной связи, отсутствие законного происхождения.
Вадим Рейнфельд, Mg.iur., докторант Юридического факультета Латвийского Университета.
